Неточные совпадения
Марья Ивановна приняла письмо дрожащею рукою и, заплакав,
упала к ногам императрицы, которая подняла ее и поцеловала. Государыня разговорилась с нею. «Знаю, что вы не богаты, — сказала она, — но я
в долгу перед дочерью капитана Миронова. Не беспокойтесь о
будущем. Я беру на себя устроить ваше состояние».
И я иногда тоже не
сплю от этого, но не терзаю вас догадками о
будущем, потому что верю
в лучшее.
Мало-помалу впечатление его изгладилось, и он опять с трепетом счастья смотрел на Ольгу наедине, слушал, с подавленными слезами восторга, ее пение при всех и, приезжая домой, ложился, без ведома Ольги, на диван, но ложился не
спать, не лежать мертвой колодой, а мечтать о ней, играть мысленно
в счастье и волноваться, заглядывая
в будущую перспективу своей домашней, мирной жизни, где будет сиять Ольга, — и все засияет около нее.
— Ты засыпал бы с каждым днем все глубже — не правда ли? А я? Ты видишь, какая я? Я не состареюсь, не устану жить никогда. А с тобой мы стали бы жить изо дня
в день, ждать Рождества, потом Масленицы, ездить
в гости, танцевать и не думать ни о чем; ложились бы
спать и благодарили Бога, что день скоро прошел, а утром просыпались бы с желанием, чтоб сегодня походило на вчера… вот наше
будущее — да? Разве это жизнь? Я зачахну, умру… за что, Илья? Будешь ли ты счастлив…
Для чего они-то тоже
попали в материал и унавозили собою для кого-то
будущую гармонию?
Вечерняя заря была багрово-красная, и сумерки длинные.
В этот день мы улеглись
спать рано. Нужно было отоспаться и за прошедшее, и на
будущее.
Как и всегда, сначала около огней было оживление, разговоры, смех и шутки. Потом все стало успокаиваться. После ужина стрелки легли
спать, а мы долго сидели у огня, делились впечатлениями последних дней и строили планы на
будущее. Вечер был удивительно тихий. Слышно было, как паслись кони; где-то
в горах ухал филин, и несмолкаемым гомоном с болот доносилось кваканье лягушек.
Угроза эта была чином, посвящением, мощными шпорами. Совет Лесовского
попал маслом
в огонь, и мы, как бы облегчая
будущий надзор полиции, надели на себя бархатные береты a la Karl Sand и повязали на шею одинакие трехцветные шарфы!
В то самое время, как Гарибальди называл Маццини своим «другом и учителем», называл его тем ранним, бдящим сеятелем, который одиноко стоял на поле, когда все
спало около него, и, указывая просыпавшимся путь, указал его тому рвавшемуся на бой за родину молодому воину, из которого вышел вождь народа итальянского;
в то время, как, окруженный друзьями, он смотрел на плакавшего бедняка-изгнанника, повторявшего свое «ныне отпущаеши», и сам чуть не плакал —
в то время, когда он поверял нам свой тайный ужас перед
будущим, какие-то заговорщики решили отделаться, во что б ни стало, от неловкого гостя и, несмотря на то, что
в заговоре участвовали люди, состарившиеся
в дипломациях и интригах, поседевшие и падшие на ноги
в каверзах и лицемерии, они сыграли свою игру вовсе не хуже честного лавочника, продающего на свое честное слово смородинную ваксу за Old Port.
Мы встречали Новый год дома, уединенно; только А. Л. Витберг был у нас. Недоставало маленького Александра
в кружке нашем, малютка покоился безмятежным сном, для него еще не существует ни прошедшего, ни
будущего.
Спи, мой ангел, беззаботно, я молюсь о тебе — и о тебе, дитя мое, еще не родившееся, но которого я уже люблю всей любовью матери, твое движение, твой трепет так много говорят моему сердцу. Да будет твое пришествие
в мир радостно и благословенно!»
Утром Матвей подал мне записку. Я почти не
спал всю ночь, с волнением распечатал я ее дрожащей рукой. Она писала кротко, благородно и глубоко печально; цветы моего красноречия не скрыли аспика, [аспида (от фр. aspic).]
в ее примирительных словах слышался затаенный стон слабой груди, крик боли, подавленный чрезвычайным усилием. Она благословляла меня на новую жизнь, желала нам счастья, называла Natalie сестрой и протягивала нам руку на забвение прошедшего и на
будущую дружбу — как будто она была виновата!
— А у меня все поясница к ненастью тоскует, — завел было Харитон Артемьич политичный разговор, стараясь
попасть в тон
будущему зятю доктору.
— Просто-запросто есть одно странное русское стихотворение, — вступился наконец князь Щ., очевидно, желая поскорее замять и переменить разговор, — про «рыцаря бедного», отрывок без начала и конца. С месяц назад как-то раз смеялись все вместе после обеда и искали, по обыкновению, сюжета для
будущей картины Аделаиды Ивановны. Вы знаете, что общая семейная задача давно уже
в том, чтобы сыскать сюжет для картины Аделаиды Ивановны. Тут и
напали на «рыцаря бедного», кто первый, не помню…
Она — с трепетом вглядывается
в будущее и
падает ниц перед идеею вечности…
В будущем, вместе с развитием промышленности и усовершенствованием техники, они
падут до своего естественного минимума.
Вся Москва от мала до велика ревностно гордилась своими достопримечательными людьми: знаменитыми кулачными бойцами, огромными, как горы, протодиаконами, которые заставляли страшными голосами своими дрожать все стекла и люстры Успенского собора, а женщин
падать в обмороки, знаменитых клоунов, братьев Дуровых, антрепренера оперетки и скандалиста Лентовского, репортера и силача Гиляровского (дядю Гиляя), московского генерал-губернатора, князя Долгорукова, чьей вотчиной и удельным княжеством почти считала себя самостоятельная первопрестольная столица, Сергея Шмелева, устроителя народных гуляний, ледяных гор и фейерверков, и так без конца, удивительных пловцов, голубиных любителей, сверхъестественных обжор, прославленных юродивых и прорицателей
будущего, чудодейственных, всегда пьяных подпольных адвокатов, свои несравненные театры и цирки и только под конец спортсменов.
И, конечно, проторговался, но никогда не
падал духом.
В его банкротстве было его
будущее счастье. Жеребцов и Дмитриев работали тогда
в только что начавших издаваться Н.С. Скворцовым «Русских ведомостях».
Тщательно скрывая от дочерей положение несчастной горничной, она спешила ее отправить
в деревню, и при этом не только что не бранила бедняжку, а, напротив, утешала, просила не
падать духом и беречь себя и своего
будущего ребенка, а сама между тем приходила
в крайнее удивление и восклицала: «Этого я от Аннушки (или Паши какой-нибудь) никак не ожидала, никак!» Вообще Юлия Матвеевна все житейские неприятности — а у нее их было немало — встречала с совершенно искренним недоумением.
Все хлопоты по свадьбе
в смысле распоряжений
пали на gnadige Frau, а
в смысле денежных расходов — на Егора Егорыча. Жених, как только дано ему было слово, объявил, что он Музу Николаевну берет так, как она есть, а потому просит не хлопотать об туалете невесты, который и нельзя сделать хоть сколько-нибудь порядочный
в губернском городе, а также не отделять его
будущей жене какого-либо состояния, потому что он сам богат. Когда эти слова его были переданы Сусанной матери, старуха вдруг взбунтовалась.
Он старается замять всякий разговор, он даже избегает всех взоров… И только, быть может, через сутки, уже на последних станциях к Петербургу, он разгуляется настолько, чтоб открыть свое действительное положение и поведать печальную историю своей отставки. Тогда с души его
спадет бремя, его тяготившее, и из уст его впервые вырвется ропот. Этот ропот начнет новую эпоху его жизни, он наполнит все его
будущее и проведет
в его существовании черту, которая резко отделит его прошедшее от настоящего и грядущего.
Она замучилась,
пала духом и уверяла себя теперь, что отказывать порядочному, доброму, любящему человеку только потому, что он не нравится, особенно когда с этим замужеством представляется возможность изменить свою жизнь, свою невеселую, монотонную, праздную жизнь, когда молодость уходит и не предвидится
в будущем ничего более светлого, отказывать при таких обстоятельствах — это безумие, это каприз и прихоть, и за это может даже наказать бог.
Многие
будущие министры (заведение было с тем и основано, чтоб быть рассадником министров) сиживали
в этом карцере; а так как обо мне как-то сразу сделалось зараньше известным, что я министром не буду, то, натурально, я
попадал туда чаще других.
В старые времена не поступали
в театр, а
попадали, как
попадают не
в свой вагон,
в тюрьму или под колеса поезда. А кто уж
попал туда — там и оставался. Жизнь увлекательная, работа вольная, простота и перспектива яркого
будущего, заманчивая и достижимая.
Если б я по крайней мере принес мою любовь
в жертву моему
будущему делу, моему призванию; но я просто испугался ответственности, которая на меня
падала, и потому я, точно, недостоин вас.
— Дай бог тебе счастье, если ты веришь им обоим! — отвечала она, и рука ее играла густыми кудрями беспечного юноши; а их лодка скользила неприметно вдоль по реке, оставляя белый змеистый след за собою между темными волнами; весла, будто крылья черной птицы, махали по обеим сторонам их лодки; они оба сидели рядом, и по веслу было
в руке каждого; студеная влага с легким шумом всплескивала, порою озаряясь фосфорическим блеском; и потом уступала, оставляя быстрые круги, которые постепенно исчезали
в темноте; — на западе была еще красная черта, граница дня и ночи; зарница, как алмаз, отделялась на синем своде, и свежая роса уж
падала на опустелый берег <Суры>; — мирные плаватели, посреди усыпленной природы, не думая о
будущем, шутили меж собою; иногда Юрий каким-нибудь движением заставлял колебаться лодку, чтоб рассердить, испугать свою подругу; но она умела отомстить за это невинное коварство; неприметно гребла
в противную сторону, так что все его усилия делались тщетны, и челнок останавливался, вертелся… смех, ласки, детские опасения, всё так отзывалось чистотой души, что если б демон захотел искушать их, то не выбрал бы эту минуту...
И вот, когда он убеждается, что бажановского урочного положения ему поддержать нечем, что инструмент рабочий, на приобретение которого он пожертвовал своим личным комфортом, воочию приходит
в негодность, что скот содержится неопрятно, смердит («не кадило!» — ворчит скотница на сделанное по этому поводу напоминание) и обещает
в ближайшем
будущем совсем выродиться, что сам он, наконец, всем надоел, потому что везде «суется», а «настоящего» ничего сказать не может, — тогда на него вдруг
нападает то храброе малодушие, которое дает человеку решимость
в одну минуту плюнуть на все плоды многолетнего долготерпения.
Мишель умолял меня не
падать духом, надеяться, быть уверенною
в его неизменной любви; он клялся, что, кроме меня, никому принадлежать не будет, он называл меня своей женой, он обещал устранить все препятствия, он рисовал картину нашего
будущего, он просил меня об одном: потерпеть, подождать немного…
Оттого до сих пор история народов представляет
в своем ходе некоторого рода путаницу: одни постоянно
спят, потому что хоть и имеют некоторые знания, но не выработали их до степени сердечных, практических убеждений; другие не возвысили еще своего эгоизма над инстинктами хищной природы и хотят удовлетворить себя притеснением других; третьи, не понимая настоящего, переносят свой эгоизм на
будущее; четвертые, не понимая самих себя, тешат свой эгоизм помещением себя под чужой покров и т. д.
Юлия. Да мы решили, что
в будущую середу. Сегодня приедет, поговорим, когда вечер сделать, родных позвать. (Разбирая
в картоне.) Ах, что это, как
попало сюда?
Свою
будущую супругу Мишенька рисовал
в воображении не иначе, как
в виде высокой, полной, солидной и благочестивой женщины с походкой как у
павы и почему-то непременно с длинною шалью на плечах, а Маша худа и тонка, стянута
в корсет, и походка у нее мелкая, а главное, она была слишком соблазнительна и подчас сильно нравилась Мишеньке, но это, по его мнению, годилось не для брака, а лишь для дурного поведения.
— Ну да. Лежит вон там у вала, по тропинке к даче Воронина,
в ложбиночке. И лежит, подлец, во всей непосредственности.
Спит, как младенец, и морду выставил на солнце. А тут речь идет как раз о возможном пробуждении народа для великого
будущего… Ну, понимаете… Тема соблазнительная…
И Франция
упала за тобой
К ногам убийц бездушных и ничтожных.
Никто не смел возвысить голос свой;
Из мрака мыслей гибельных и ложных
Никто не вышел с твердою душой, —
Меж тем как втайне взор Наполеона
Уж зрел ступени
будущего трона…
Я
в этом тоне мог бы продолжать,
Но истина — не
в моде, а писать
О том, что было двести раз
в газетах,
Смешно, тем боле об таких предметах.
Те червяки, которые попадались мне
в периоде близкого превращения
в куколок, почти никогда у меня не умирали; принадлежавшие к породам бабочек денных, всегда имевшие гладкую кожу, приклепляли свой зад выпускаемою изо рта клейкой материей к стене или крышке ящика и казались умершими, что сначала меня очень огорчало; но по большей части
в продолжение суток
спадала с них сухая, съежившаяся кожица гусеницы, и висела уже хризалида с рожками, с очертанием
будущих крылушек и с шипообразною грудкою и брюшком; многие из них были золотистого цвета.
В третьем часу вместе обедают, вечером вместе готовят уроки и плачут. Укладывая его
в постель, она долго крестит его и шепчет молитву, потом, ложась
спать, грезит о том
будущем, далеком и туманном, когда Саша, кончив курс, станет доктором или инженером, будет иметь собственный большой дом, лошадей, коляску, женится и у него родятся дети… Она засыпает и все думает о том же, и слезы текут у нее по щекам из закрытых глаз. И черная кошечка лежит у нее под боком и мурлычет...
— Ты скажи лучше, какая поэзия ждет
в будущем тебя? Получать деньги и проживать их: есть, пить да
спать?
Я испытывал такое ощущение, как будто
попал в школу к авгурам. Мы — те же
будущие авгуры, нас стесняться нечего, и вот нас посвящали
в изнанку дела; профаны могут возмущаться существованием этой изнанки и ее резким отличием от лицевой стороны, мы же должны приучаться смотреть на дело «шире»…
Имеет ли антививисекционистская агитация и
в будущем шансы на успех? Я думаю, что успехи ее всецело основаны на невежестве публики и что, по мере уменьшения невежества, ее успехи будут все больше
падать.
Церковная вера учит не только тому, что покаяние согрешившего может очистить его, но тому, что молитвы других людей могут содействовать его благу
в этой жизни и
в будущей. Один мальчик, ложась
спать, просил няню продолжать игру с куклами, начатую им, пока он будет
спать. Отношение церковных людей к богу такое же ребячье. Люди будут жить дурно, будут
спать, а за них будут молиться, будут продолжать игру.
Кой-что из этих легкомысленно расточаемых остатков старины
попадало в руки старообрядцев и спасалось таким образом для
будущей науки, для
будущего искусства от гибели, беспощадно им уготованной легкоумием обезьянствовавших баричей…
— А тебе Мурка кланяется. Всем стрижкам тоже. Он у меня совсем принцем сделался…
Спит на бархатной подушке, кушает молоко, шоколад, косточки от дичи, супы разные… Я ему розовую ленту на шею привязала, с серебряным колокольчиком. Хочешь к нам приехать
в будущее воскресенье, посмотреть его?
В фанзе мы застали двух женщин и старика. Одна женщина, которая была помоложе, варила обед, а другая, постарше, сидела на кане и что-то шила. Около нее стояла детская зыбка,
в ней
спал будущий рыболов и охотник.
Иван Алексеевич услыхал тут же целую исповедь Палтусова: как он
попал в агенты к Калакуцкому, как успел
в каких-нибудь три-четыре недели подняться
в его глазах, добыл ему поддержку самых нужных и"тузистых"людей, как он присмотрелся к этому процессу"объегоривания"путем построек и подрядов и думает начать дело на свой страх с
будущей же весны, а Калакуцкого"lâcher" [бросить (фр.).], разумеется, благородным манером, и сделает это не позднее половины поста.
На этих словах Никанор Валентинович повернулся к стене и тотчас же захрапел. На дворе ветер все крепчал. Но гул вьюги и треск старого дома не мешали ему
спать тяжелым сном игрока, у которого желудок и печень готовят
в скором
будущем завалы и водяную.
Очень понятно, что я о них забочусь, и я хотела с ним немножко поговорить о Валерии, который не
попал за Аркадием, а
попал в этот… университет и
в будущем году кончит, без связей и без ничего…
За Давыдовым по пятам всюду следовал смотритель, офицер-поручик, взятый из запаса. До призыва он служил земским начальником. Рассказывали, что, благодаря большой протекции, ему удалось избежать строя и
попасть в смотрители госпиталя. Был это полный, красивый мужчина лет под тридцать, — туповатый, заносчивый и самовлюбленный, на редкость ленивый и нераспорядительный. Отношения с главным врачом у него были великолепные. На
будущее он смотрел мрачно и грустно.
— Это ведь наш
будущий руководитель, наш маэстро, если только мы
попадем на курсы! — лепечет она, и глаза ее делаются зелеными от волнения и восторга, точь-в-точь как тогда,
в институтских стенах,
в нашем отрочестве. — О, Лидочка, моя милая, как жутко и как хорошо!
Едем обратно тем же путем,
в том же допотопном ковчеге. Но уже не слышно обычных шуток. Все утомлены, всем хочется
спать. Я одна, кажется, не могу забыться ни на мгновенье.
В розовом сиянии чудится
будущее! Как опьяняюще действует на юное существо первый успех.
Спал и Яков Потапович, утомленный проведенным
в мучительных думах днем, не первым со дня роковой беседы с князем Василием. Молодой организм взял свое, и сон смежил очи, усталые от духовного созерцания
будущего.
Спал он, но
в тревожных грезах продолжала носиться перед ним юная княжна Евпраксия — предмет непрестанных его помышлений за последние дни.
Князь уехал.
В его душе царил давно уже не испытанный им сладкий покой.
Будущее представлялось ему
в радужном цвете. Грезы, одна другой заманчивее, всю ночь витали над его головой. Он
спал сном счастливого человека.
— Такая ж неправда, как теперь зима и холодно. Погодите вы меня провесть!.. ох, ох, мы всё знаем. А ты слушай, лебедка, да не сбивай. На княжну не надышит государыня;
в пуховик ее
попади перышко, и то беда! а вы сердечную тащите
в погибель,
в ад, таки прямо
в тьму кромешную… Знаешь ли, к кому он и тебя тянет? На сей земле под топор; а
в будущем свете хочет заставить тебя лизать горячую сковороду или на вертеле сатаны поплясать.